Москва середины двадцатых. Булыжные мостовые и деревянные тротуары. Автомобили ещё не заполонили улиц, пока властвуют извозчики. Кое-где хозяйничали нэпманы. Была еще биржа труда. Шел девятый год Советской власти, страна взяла курс на социалистическую индустриализацию.
В Москву того времени и пришел из Рязанской губернии, с метрикой в кармане, щуплый деревенский паренек – Ваня Власов. Шёл 1926 год.
Два года назад образовалась Узбекская ССР со столицей в Самарканде. Он ещё не знал и не предполагал, какое место в его жизни займет далёкий Туркестан.
Шестнадцатилетний паренек пришел в белокаменную с твердым намерением: найти себе работу.
В первый приезд устроиться так и не удалось – сказали, мал ещё.
Поехал домой, к попу. Нам сейчас странно: как так, за выпиской и к попу? Но тогда это воспринималось вполне обыденно. Тот и сделал выписку из метрической книги: так мол и так, родился в 1909 году и “состарил” Ивана на год. Потом Власов поехал в волость, оформил новые документы и, уже “семнадцатилетним”, снова вернулся в Москву.
Это было красивое и напряженное время. Молодая страна создавала свою авиацию. Строились авиазаводы. На один из них и поступил Иван Власов. Завод, может быть, слишком громко сказано. На месте бывшей велосипедной фирмы стоял барак, огороженный деревянным забором. Это и был авиационный.
– Приняли слесарем-инструментальщиком, – рассказывает Иван Никифорович. – В инструментальном цехе нас было человек двенадцать. Делали мы не самолеты, а… аэросани. Представляете, наверное, что это такое. Там и приобрел профессию, научился работать. Помню первую получку – заработал за месяц 13 рублей. Купил костюм, туфли, шапку хорошую, – Смеется. – Да, деньги менялись. В 1953 году у меня оклад был 1600 рублей.
С этого-то заводика и призвался он в армию. Во время службы и окрепло намерение Власова работать в авиации. А произошло это довольно любопытно.
– На меня сильное впечатление произвели прыжки с самолёта на парашюте, – вспоминает он. – Прыгал я раз шесть с биплана. Надо было выходить на крыло, садиться, свесив ноги, и держаться за тросы. Растяжки скрипят, самолёт весь какой-то несолидный. Нет, думаю, надо делать такие самолеты, чтобы не скрипели.
К увольнению в запас 1936 году, в Подмосковье появился авиационный завод наш, теперь ташкентский. Сюда-то и направил свои стопы Власов, в 12-й инструментальный цех. Прошло не так много времени, как ему поручают новое дело – создавать стапель фюзеляжа первого серийного самолета.
Вспоминая сейчас те годы, Иван Никифорович говорит, что это была, самая счастливая пора в его жизни.
– Назначили меня бригадиром слесарей-монтажников по стапельной оснастке. Работа у нас ладилась. Первое время приходилось нелегко – документация-то вся была на английском языке. Прислали на завод переводчиков, чертежи читать, да и мы после смены по два-три часа занимались на курсах. Все линейные исполнительные размеры были в дюймах. Помню, дали нам чертеж – полотнище метров на двенадцать. Каждый день я исписывал по тетрадке – переводил с дюймов на миллиметры. Стремление быстрее “поднять на крыло” самолет было у всех огромное.
В середине 38-го года начался серийный выпуск этого самолета, а к концу 1940 года он стал основным на магистральных линиях Аэрофлота.
С какого возраста мы помним себя? Наверняка, многие ответят: с трех-пяти лет, хотя Бальзак утверждал, что он помнит себя грудным младенцем. Ивану Никифоровичу было семь, когда свершилась Великая Октябрьская социалистическая революция. И становится понятной оброненная им фраза: “Наговорить можно целую книгу”. Его жизнь богата на знаменательные события, встречи с интересными людьми.
Он помнит то время, когда в деревню Самодуровку докатилось известие о свержении Временного правительства, Детская память удержала обрывки воспоминаний о гражданской войне, в которой Власов потерял отца. Он видел, как величественно плыли в небе дирижабли. В строительстве московского метро, первого метро в стране, есть частица труда и Власова – посылали по развёрстке от предприятий. “Даже боязно стало, когда спустились вниз” – вспоминает он.
Неизгладимое впечатление осталось у него от встреч с В. П. Чкаловым. Ходил Власов и на выступления поэта В. В. Маяковского.
Глубоко врезался в память воскресный день 22 июня 1941 года. В тот день завод работал. Сразу суровее стали лица людей, на митинге было принято решение – работать по 12 часов. Он тушил фашистские зажигалки на крышах заводских корпусов, грузил вместе со всеми оборудование в тяжёлые октябрьские дни эвакуации завода. Вспоминает день, когда над Ташкентом, спустя 40 дней после эвакуации, поднялся в небо первый самолет, собранный на узбекской земле. Работал завод и в день, когда узнали – кончилась война. Это тоже одно из самых ярких воспоминаний.
Самое время узнать о том, как работается сегодня ветерану предприятия.
О сегодняшнем дне Власова рассказывает начальник БТК 3 цеха Д. Бык:
– У Ивана Никифоровича огромный производственный стаж – 60 лет. И все эти годы он связан с самолетами. Его иногда в шутку называют “Дедушка русской авиации”. Немного, наверное, в отрасли людей, продолжающих плодотворно работать в таком возрасте. Он – большой патриот своего завода, горячо болеет за дела группы, цеха. Чего-чего, а равнодушия в нём нет. Власов, в основном, работает как контролер группы оснастки, но, когда возникает необходимость, идёт и на производственную группу. В такие моменты начальник бюро инструментального хозяйства буквально ходит за мной, требуя: “Верните нам Ивана Никифоровича!”
– Еще надо добавить, что Иван Никифорович глубоко порядочный человек, его отличают особая интеллигентность выдержанность и спокойствие. У нас в коллективе его очень любят и ценят.
Беседую с Иваном Никифоровичем на его рабочем месте.
– Работаю сейчас, опираясь на свой опыт. Знаю, как делать инструмент и как его проверить.
Когда приходит новая технология, изучаю её. Деталь пойдет через пять дней, а контрольную оснастку смогут прислать только через месяц. Для того, чтобы ускорить этот процесс, чтобы и у рабочего, и у меня была уверенность в том, что деталь изготовляется правильно, делаю разнообразные шаблоны: для измерения радиусов и углов, для запиловки усов комбинированных приспособлений и многое другое.
Главное для нас, контролёров – понять: как лучше, быстрее проверить. Если, к примеру, с какой-то деталью надо проделать шесть контрольных операций, то посчитайте, сколько уйдет времени, чтобы проверить тысячу деталей. Вот и надо соображать. За эти годы изготовил около двухсот приспособлений, дающих рабочим возможность для моментальной проверки качества деталей.
В комнату контролеров заходит хрупкая девушка.
– Иван Никифорович, проверьте вот эти два винта, – просит она. А винты размером с ноготь мизинца. – Должен быть шлиц шириной 1,0 мм.
– Да тут не менее 1,4 – на глаз определяет Власов, Берет щуп и… оказывается, так и есть.
– Но фреза-то у меня 1,0, – недоумевает девушка.
– Тогда возьми фрезу на 0,8.
Через несколько минут она возвращается.
– Вот, получилось.
Власов снова дотошно проверяет.
– Все правильно, но не торопись. Работай внимательно.
– Недавно мы изрядно повозились с деталью, в которую запрессовывается 10 мм трос, – возвращается Иван Никифорович к разговору, – Часто при их изготовлении получался брак, терялся металл и пропадал труд многих людей. Задумался я, сделал калибр для контроля и оказалось, что неправильно был изготовлен кондуктор. Так и избежали потерь. В нашем деле мозгами надо работать, – смеется он.
Улыбчивый человек Иван Никифорович Власов. Глядя на него, не скажешь, что он прошагал по дороге жизни три четверти века. Встречал я 60-летних, производящих впечатление глубочайших старцев. Власов же бодр и подвижен, вот уже 15 лет, как начинает он день с утренней гимнастики и летом, и зимой. Мы с фотографом Сергеем Спичкиным, были у Власова дома. На балконе его квартиры лежат небольшие 3-х килограммовые гантели, а в комнате на ручке кресла всегда – кистевой резиновый эспандер.
И огородик его впечатляет: аккуратные грядки, ромашка растёт, подвязанные кустики малины, тщательно ухожена земля вокруг фруктовых деревьев, высится красиво подстриженная живая изгородь. Он любит работать. В квартире своей всё переделал своими руками (мы-то знаем, что значит въезжать в новую квартиру) и сейчас в ней уютен и обжит каждый уголок. 26 лет Иван Никифорович не курит и, по выражению супруги, “никаких таблеток не употребляет, не знает ни вкуса их, ни назначения”. Курильщики, задумайтесь!
Власов страстный болельщик московского “Спартака” – с полувековым стажем. И сейчас не пропускает ни одной трансляции. Любит он читать газеты и, что особенно было приятно узнать, всегда с интересом изучает материалы по качеству в “Ударнике”. Часто ездит в Музей боевой и трудовой славы Объединения, “Все, что там показано, я пережил, всех людей видел”, – говорил он.
На темный от влаги асфальт мягко ложились снежинки, первые в этом году.
Приметы поздней осени – багрово-желтые листья чинар на дне бурых луж, стального цвета небо и дым костров от сжигаемых листьев. Глубокая осень – полноправная хозяйка в нашем городе.
Иван Никифорович вышел провожать нас с Сергеем, которому стоило большого труда уговорить Власова надеть на парадный костюм все знаки отличия. Руки Ивана Никифоровича глубоко в карманах пальто. Вот человек, показывающий пример, как надо принимать осень жизни. Он улыбчив и деятелен в свои 76 лет.
– Мне иногда задают вопрос, – рассуждает вслух Власов. – “Как ты так долго работаешь на одном месте?” И действительно, – на заводе я 50 лет, в контролерах 45 лет, а в 3 цехе уже 30-й год. Знаете, что я отвечаю? Если человек любит свою профессию, говорю я им, то она ему не в тягость, сколько бы он ни работал. А там где нет любви – успеха не жди. Я не ошибся в выборе профессии и большое мое счастье в том, что столько лет тружусь в этом Объединении, своими руками участвовал в создании практически всех машин, и сегодня чувствую свою полезность родному заводу.
“Ударник”, 17 декабря 1986 г.
Примечание 2024 года.
Фотографировать Ивана Никифоровича пошли мы с сокурсником Сергеем Спичкиным. Серёга жил на Каракамыше, работал на Чиланзаре, но по моей просьбе приехал фотографировать героя очерка к нему домой на Юнусабад. Дед надел пиджак с наградами по такому случаю. Потом мило очень так посидели: радушный хозяин выставил бутылку армянского коньяка, который мы за приятной беседой и пригововорили.
И помнится, я долго мучился над заголовком: хотелось чтобы он отражал и продолжительность работы Власова на одном месте, и то, что это человеку очень нравится.
Придумал. Оригинально. Всем зашло. Уже после публикации разблокировалось воспоминание: в 1983 году читал очерк памяти собкора «Известий» «Долгое счастье Татьяны ТЭСС».