Очень люблю разговаривать с пожилыми, много повидавшими людьми (и кто придумал казенно-торжественное слово – ветеран? Мне больше по душе – старейшина). Даже, точнее, не разговаривать, а расспрашивать. Интересно же узнать прошлое своего завода, города, страны не из книг да газетно-журнальных публикаций, а от людей, все это переживших.
Каждый человек – целый мир, большая, огромная книга, в которой хранятся тысячи встреч, десятки тысяч лиц, голосов. А если ещё ваш собеседник – такой великолепный рассказчик, как Василий Васильевич Посяда, то обилие впечатлений можно сравнить разве что с путешествием на машине времени.
Более тридцати лет назад появилась в Трудовой книжке Посяды запись: “За долголетнюю и безупречную работу на заводе объявлена благодарность и премирован ручными часами”. Было это в год запуска первого спутника. О том, что предшествовало этому событию и последовало за ним, и попытаюсь рассказать в этих заметках, посвященных человеку, стаж работы которого в Объединении превысил 50 лет.
Порог заводской проходной он переступил 3 декабря 1937 года уже взрослым парнем, имея за плечами пять лет работы на шахте в Донбассе (надо ли объяснять, что такое труд шахтёра) и два года службы в артиллерийском дивизионе.
– Сейчас кадры тают, – говорит Василий Васильевич, – а вот когда завод только начал осваивать серийный самолет, пришли умельцы с Тулы, Ижевска. Это же с давними мастеровыми традициями города! При галстуках ходили мастера и ценили их, ого как! Мы, молодые, боялись к ним подходить. От пятого разряда и выше (как мне помнится) были в распоряжении министерства. А у тех асов-то 7–8 разряды были. Золотой фонд. Рядом с ними росли в мастерстве и мы. Конечно, каждый в меру способностей.
– И сейчас-то придет иной парень – за год догоняет опытных мастеров, а другой за то же время едва-едва азы постигает, – говорит Посяда. – От человека сильно зависит. И в любой специальности тоже так, да что там – и в школе за одной партой сидят отличник и тот, кто перебивается с двойки на тройку. Есть выдающиеся столяры и плотники, сапожники и портные. Что-то в их умении передается по наследству, но в основном, человек в своем деле отражается, как он к нему относится.
– Почему же выбрал лекальное дело? – Василий Васильевич призадумался. – У нас, мне кажется, жизнь будешь работать, жизнь учиться. Каждый раз новые задания. Поэтому и считается высшей квалификации, что творческая, поэтому я и здесь, где самолет оснащается всем мерительным инструментом, шаблонами, приспособлениями. Точность до тысячной, терпение и опыт. На любом заводе, считаю, выше специальности, чем лекальщик, который “ловит” вручную микроны, нет. И спаянность, как и во всяком серьезном деле, должна быть. У меня, к примеру, никак не получается – подойду к товарищу, чертёж вместе посмотрим, конструктора позовём и сообща найдем решение.
– О нём можно говорить много и только хорошее. – Это делится своими мыслями Николай Максимович Зимовский, мастер группы.
– Тридцать четыре года я здесь мастером, еще дольше знаю Василия Васильевича, – всю порученную работу делает в срок и хорошо делает. Честно относится к труду – в свое время одним из первых получил личное клеймо и сейчас с ним работает. Контролер его продукцию не проверяет. – он сам сдает резцы и без возврата.
Когда человек на одном заводе полвека трудится это – здорово, в одном цехе – замечательно, а Посяда-то в одной группе проработал всё это время, – говорит Зимовский.
В первые месяцы работы завода на ташкентской земле пришел в цех Владимир Евдокимович Тугов, кавалер ордена Ленина, бригадир слесарей-инструментальщиков.
– Считаю – это рекорд, – говорит он. 50 лет на заводе, и не просто работает, а создаёт своим трудом материальные ценности. Так и запиши – слесарем-лекальщиком и создает материальные ценности. Поинтересуйся, есть ли кто ещё в Объединении, кто полвека именно за верстаком или за станком проработал. Я о таком, признаюсь, не слышал. Помню, как он работал в военные годы! Бывало, сутками не выходили с завода. А он в войну и после неё профоргом группы был и никогда не отказывался от работы. Трудяга, одним словом, очень любит свою работу. Все эти годы он ведущий слесарь в группе, без срывов, без отклонений.
И сейчас он делает качественные фасованные, особо сложные резцы любого профиля, – продолжает Тугов, – и берет в работе опытом. Больше скажу, он – единственный человек на заводе, кто делает резцы для затыловки фрез. Человек он жизнерадостный. Сам шутит и принимает шутки. Нет у него такого, чтобы падал духом – наоборот, другим своими историями поднимает настроение. Если случаются (редко) в группе конфликты, то он их разряжает. Может, потому и сохраняет долгие годы бодрость? Повторю – 50 лет он работает не на “восьмерку” в табеле, а сдельщиком. Переоценить такое трудно – самолет-то начинается с напильника.
С огромным интересом знакомился я с Трудовой книжкой Василия Васильевича – это, без преувеличения, исторический документ, первые записи в котором были сделаны 9 января далекого 1939 года. Кстати, впервые для себя узнал, что Трудовые книжки введены Постановлением Совета Народных Комиссаров Союза ССР с 15 января 1939 года, а до того, что накручено на “счетчиках” трудового стажа записывалось “со слов”.
Так вот, есть в книжке этой любопытная запись: “За 25-летие работы предприятия в Узбекистане награжден ордером на квартиру”.
– С этой квартирой занятная история получилась, – вспоминает Посяда. – Да, ждал её с нетерпением, даже заметку в “Ударнике” читали всей бригадой, как это мы весело переносили шкафы, чемоданы и прочее в новое жильё. А квартиры тогда я так и не получил.
Вот такая история. Похоже, она повторяется. Сейчас ветеран завода живет в двухкомнатной квартире вместе с тяжелобольной женой, сыном, невесткой и двумя внуками. Тесно? Не то слово. Вот уже два года он ходит на прием к председателю совета ветеранов войны и труда П. С. Садыменко. Знакомы они еще с химкинских времен. Тот его ласково привечает, поит чаем, не отказывает, но и ничего не обещает. Был и у генерального. Тот распорядился: 75 отделу – разобраться. Оттуда позвонили в цех – разобраться. Ну, а в цехе честно признались – “нет у нас ничего”. И не знает Посяда, где концы искать, к кому пойти.
Если бы наследники Р. Д. Хаскинза из Чикаго, США знали… Но впрочем, все по порядку. У каждого мастера – свой инструмент, который, как говорится, сам ложится в ладонь. Так и у молодого Василия Посяды был в предвоенные годы свой вариуфлекс американского производства (мы, в свое время, купили за океаном все вместе). Он на нем работал, сам грузил его на платформу, когда эвакуировался завод в Ташкент. Но самое удивительное то, что этот самый вариуфлекс (а проще – электромотор с шлифмашинкой) работает! Хотя его многочисленные собраться давно в металлоломе. Вот что значит, умело и бережно относиться к инструменту.
Уверен, если бы наследники владельца компании Р. Д. Хаскинза из Чикаго узнали, что созданный свыше полувека назад вариуфлекс работает до сих пор, то они мигом бы примчались сюда и долго бы клянчили его у Василия Васильевича. Как же, реклама!
Светло-серая кепка, натруженные руки, внимательный взгляд светлых глаз, улыбчивое лицо, расстегнутый ворот клетчатой рубашки. Он многое помнит и охотно делится пережитым. Эвакуация. Станции в огне. Путь в неведомый Ташкент. 250–300 рублевая булка хлеба военной поры. Усман Юсупов, шагающий по цеху. Узкие улочки старого Чорсу. Трамвай с деревянными сиденьями…
Какая же это кладезь – память человеческая. Спасибо старейшинам Объединения за их чистые души и щедрые сердца.
“Ударник”, 22 января 1988 года