Снег. На левом берегу Бурджара, который сейчас бел и пуст, был прежде целый «шанхайчик» домов, которые сбегали к самой речке. В одном из таких домов жил мой одноклассник Сашка Голованов. Это было здорово: моей маме говорим, что идём к Сашке делать уроки, Сашкина мама, видя разложенные учебники, уходит по своим делам, а мы тут же – вниз, на тот берег и выше по течению, к бурунам у шлюза. Пиво мы тогда почти не пили.
Дальний конец озера. Здесь любит купаться директор Ташкентского клуба бизнеса Ильхом Каримов. Он говорит, что именно тут «структурированная вода». Мы охотно верим Ильхому Рустамовичу, и это место так и называем: «место купания в структурированной воде». А ещё там есть могучие 72-летние дубы, которые дают положительную энергию, и их ровесники-чинары, которые понижают давление. Про целебные (и не очень) свойства деревьев нам уже пенсионеры-завсегдатаи (или завсегдаходы) озера рассказывали.
Подземный переход на Бешагаче. До строительства метро подземный переход на Бешагаче считался самым протяжённым. Возможно, он и сейчас самый-пресамый долгий прямой переход, после перехода у
«Ганги». Теоретически этот переход я мог сфотографировать году эдак в 1977-м, когда отснял свою первую чёрно-белую фотоплёнку «Свема».
Но кому в те годы приходило в голову снимать переходы, которые мы в детстве наполняли устрашающими воплями и свистом.
А проехать внутри на самокате с колёсами из подшипников – это по уровню шума как бомбардировщик.
Подземный переход, кстати, чист, сух и свеж. Не ужасает, шибая в нос, как на Алайском.
А напротив – гастроном с оригинальным названием Beshyogoch. В прошлом тысячелетии я там покупал чай по 38 копеек (из лучших сортов грузинского и индийского), хлопковое масло по 1 рублю 40 копеек. Уже на входе базара, в хлебном магазине, покупал четыре белые 1000-грамовые буханки по 25 копеек. Внутри базара, в молочном павильоне, три литра молока по 28 копеек за литр и 300 граммов сливочного масла за 1 рубль и 5 копеек.
Пирожки на Бешагаче. Это не те знаменитые и овеянные легендами бешагачские «ухо-горло-нос» уже потому, что сто лет как нет того мясокомбината на улице Байналмилал.
Но тележка, точнее термотележка– стопроцентно из тех времён.
Прежде в этой тележке привозили пирожки с картошкой. Сейчас уже не увидеть тех деревянных ящиков, где, сминаясь, лежали сотни тёмных пирожков по четыре копейки.
Возле цирка и на Навоийской ярмарке вполне цивильные светлые и достаточно вкусные пирожки держат свою округлую форму. Хотя по цене это то же самое.
Четыре копейки – это было 80 % от стоимости проезда в метро. 400 сумов у цирка – это есть те же 80 % от стоимости метро сегодня.
Кто-то убеждал меня не так давно, что ингредиенты для пирожков привозят из Голландии. Там, мол, субпродукты не едят, вот к нам по дешёвке и гонят.
Не знаю, не знаю. Это по какой цене надо покупать в Голландии, чтобы выгодно было продавать в Ташкенте? Странная версия.
Кстати, «пирошки» (так написано) из тележки продаются дешевле, по 250 сумов. При мне парень принёс их в замотанном в одеяло зелёном эмалированном ведре и по счёту (есть такой острый шампур, на него пирожки накалываются) сдал продавцу, который поместил их в чрево тележки. Я купил парочку. И даже доел.
В субботний день только птички чирикали на базаре и лишь в одном месте продавали лепёшки. А какие были раньше лепёшечники! Богач, по тем временам, Турсунбай. Великолепный пекарь, но горький пьяница Умар-ака. Знаменитая боевая продавщица O’g’il-опа.
Вот на такие воспоминания натолкнула пешая семейная прогулка за сто дней до лета.