Там народ фотографировался изо всех сил и никто им не запрещал.
– Да не зажмуривайтесь вы так! – в сердцах воскликнул парнишка, снимавший друзей-коллег – прекрасных женщин на смартфон. – У вас у всех глаза закрыты!
– А чего ты долго так снимаешь, – отвечали дамы. – Как мы против солнца можем не жмуриться?!
– Вы, девушки, закройте дружно глаза на несколько секунд, — обратился я к группе.– А ты отсчитывай вслух: «Бир, икки, уч», – сказал я фотографировавшему. На счёт «три» пусть они открывают одновременно глаза, а ты фоткай.
Так они и сделали. Девушки стали хихикать: «Кузларимиз мошдей очилиб кетди!» («У нас глаза распахнулись круглые-круглые, как зёрна маша»).
Я обошёл памятник Независимости и направился к мосту над Анхором, на котором стоит будка с милиционером. Дальняя часть моста перегорожена зелёными металлическими барьерами.
Перешёл на другую сторону моста, чтобы сделать кадр, но тут милиционер выбежал из будки, скрестил руки перед грудью и говорит: «Нет!Нельзя!» Ушёл я прочь от греха подальше, но сказал парню в зелёном: «Это здание в Гугле из космоса видно лучше, чем я тут телефоном сфоткаю».
Настроение несколько подпортилось. Но окончательно меня расстроила встреча через сто метров ходьбы по Набережной. Навстречу шли мама с дочкой. Видно, что из региона. Возможно, дочь учится в
Ташкенте, а мама приехала навестить. А может, вдвоём приехали в Ташкент и решили посетить главную площадь страны. Но вот только их не пустили.
– Через мост не пустил милиционер? – спрашиваю.
– Да, – отвечает мама немножко растерянно. – Не пустил.
– Тогда, может, вам со стороны Выставочного зала пройти – хотя там тоже могут не пустить. Идите со стороны Урды – там точно пропустят, – говорю.
– Мы оттуда начали. Не пустили нас.
Я, признаться, растерялся. Может, я случайно прошёл? А та группа фотографировавшихся?
– Я от метро «Мустакиллик» прошёл, – советую я маме с дочкой. – Вы тоже попробуйте.
– Идёмте, мама, – говорит дочь. – Попробуем через метро.
Тут что-то явно неправильно. Люди идут на главную площадь страны, потому что мы страну эту любим. В земле этой страны покоится прах наших дедов, прадедов, тысяч, миллионов предков наших. Не мешайте нам любить свою страну здесь и сейчас. Не из прекрасного далёка.
Независимости площадь принадлежит не сотне милиционеров. Сенат не на деньги чиновников построен. Нет понятия «государственные деньги», есть деньги налогоплательщиков, избирателей, 30 миллионов
сынов и дочерей Узбекистана, которые порой растерянно кружат вокруг главного памятника страны, отпугиваемые упивающимися своей властью даже не сержантами. Представляете, с какими впечатлениями вернулась из Ташкента встреченная мною женщина?!
– Простите нас, – сказал я ей. – Это дурость полная. Мы исправимся.